В Афинах в этот момент предстояло принять геройское решение, и великим счастьем для Афин было то, что Фемистокл стал тогда как бы полновластным диктатором: он ясно сознавал, чего хотел, и умел сохранить спокойствие духа в то время, когда кругом себя видел только безумие, отчаяние и слепое возбуждение. Дельфийский оракул на вопрос афинян, что им делать, отвечал, что им следует «искать спасения за деревянными стенами Афины Паллады», покровительницы города. Часть афинских граждан пыталась истолковать это прорицание так, что афинянам будто бы следует засесть в Акрополе, где находился храм богини-покровительницы, и там ждать врагов. Но Фемистокл поспешил предложить свое, гораздо более разумное толкование: по его мнению, под «деревянными стенами» следовало разуметь не что иное как корабли, и тотчас побудил всех принять соответствующее решение. Город был немедленно очищен: женщины, дети и слабые люди были перевезены на Саламин или отправлены в ближайшие пелопоннесские прибрежные города, а все, кто мог владеть оружием или веслом, устремились на корабли. В числе 368 военных кораблей, собравшихся у Саламина, 250 кораблей были доставлены афинянами. Персы двигались вперед очень медленно, а потому на греческом флоте было время совещаться, и здесь-то, ввиду грозившей всем страшной опасности, выказались те недостатки, какими обыкновенно страдают все коалиции. Афиняне, пожертвовавшие своим родным городом, требовали, с Фемистоклом во главе, смелого и решительного способа действий. Спартанцы и пелопоннесцы вообще старались воспрепятствовать этому, привязываясь к мелочам, отстаивая частные интересы отдельных городов, требуя, чтобы флот был подвинут поближе к Истму и вынуждая Фемистокла доказывать всю нелепость подобного требования, которое разъединило бы силы греков и могло бы оказаться гибельным.