Но все эти попытки на том и закончились, не найдя себе никакого отголоска в массе народа, в которой и не выказывалось ни малейшего желания несколько свободнее или шире взглянуть на религиозные вопросы. Среди так называемых образованных классов, правда, и на католической почве проявилось несколько более свободное отношение к религии, но оно было главным образом вызвано вольнодумством и радикализмом модной в то время новейшей французской литературы. Цензура и запрещения всякого рода, даже еще до воцарения Иосифа II, оказались и в Вене совершенно бессильными по отношению к недопущению этой литературы; все частные библиотеки были битком набиты книгами, занесенными в полицейские списки «книг запрещенных», и весьма характерным фактом является то, что в 1777 году в Австрии был даже запрещен и самый каталог запрещенных книг, так как он-то именно и служил для всех прямым указателем к выписке из-за границы запрещенного книжного товара. При Марии Терезии цензурой заведывал некто ван Свитен, враг иезуитов, а при Иосифе II эта самая цензура обращена была в преграду против обскурантизма, произведения которого побивались орудием, придуманным обскурантами для борьбы против просвещения. И это стремление было до такой степени сильно, что и Мария Терезия, хотя и с сокрушенным сердцем, однако же должна была отказаться от иезуитов; но, конечно, ни в Австрии, ни в Баварии, ни в остальных католических областях Германии официальное запрещение ордена еще не могло подорвать его сильнейшего влияния. Противники иезуитов пытались противодействовать этому влиянию, создавая учреждения, подобные иезуитскому ордену: рядом с давно уже существовавшим орденом «вольных каменщиков» (франкмасонов), возник в Баварии еще другой, подобный же, орден «иллюминатов» – тоже со своими особыми формами, церемониями, символами, тайнами. Самой слабой стороной всех подобных затей было то, что в них ощущался недостаток главного, основного со держания – недостаток веры, которая, несомненно, была присуща иезуитам, и хотя эта вера имела очень мало общего с верой, проповедываемой Христом, однако все же была еще настолько сильна, что в значительной степени облегчала им влияние на массу. Нельзя не отметить и того факта, что «Эмсские пунктуации» были и большинством епископов встречены неблагосклонно. Для них было гораздо удобнее подчинение папе, жившему в отдаленном от них Риме, нежели архиепископу, жившему в непосредственной близости, а о немецкой национальной Церкви никто из них и не помышлял. Даже и с планами самого императора Иосифа II – политика весьма недальновидного – эта Эмская программа не согласовывалась вовсе. Выполнение ее усилило бы аристократический элемент в империи, увеличило бы значение духовных князей и курфюрстов, а помыслы императора более склонялись к общей реформе государственного управления в смысле и духе монархическом. К тому же император Иосиф II в своих замыслах и планах никогда не был последовательным, а напротив, непостоянен и изменчив, и что главнее всего: никогда не довольствовался одним каким-нибудь планом, а всегда выполнял их несколько одновременно.