Кромвель вновь испытал на себе, до чего было трудно руководить германскими собраниями и так называемыми народными правительствами. Ничто не могло удержать этих людей от желания создавать всякие ничтожные затруднения на пути великого человека, ниспосланному стране судьбой: ни его успехи во внешнеполитических делах, ни явная необходимость умиротворения для всего государства, ни великое дело протестантской идеи, ни все то, что подразумевается под свободой и ради чего многие из его нынешних противников сами жертвовали некогда жизнью.
Не видя за собой большинства, которое упрочило бы его правление, Кромвель потерпел поражение, как мы выразились бы в наше время. Это оживило роялистов и старокатоликов с одной стороны, а с другой – анабаптистов, или радикальную часть этой секты, видевшей теперь в лице протектора само воплощение греха. Всюду стали возникать всевозможные темные заговоры, но Кромвель был не из тех, которые дают застигнуть себя врасплох. Он твердо подавил все попытки к возмущению, считая своей первой обязанностью, поддержание спокойствия и порядка в стране.
Все государство было разделено на тринадцать военных губернаторств, а во главе каждого из них стоял генерал-майор. Большие дороги охранялись патрулями, а некоторые увеселения – скачки, петушиные бои, театральные зрелища – были запрещены, как не соответствующие строгому пуританскому духу и дававшие повод к беспорядкам. Эти меры не порождали особенного недовольства благодаря тому, что войско получало хорошее содержание и было приучено к строгой сдержанности. Большинство остального населения тоже не роптало ни по поводу этих распоряжений, ни в отношении налогового бремени, потому что видели водворение порядка в стране, крайне умеренный образ жизни самого лорда-протектора и тех, кто составлял его окружение и что называлось его двором.
Издержки по проведению военных операций были возложены на «кавалеров», то есть побежденную партию: они платили 10-процентную подать. Но особенно драгоценна для страны была свобода совести, дарованная ей в масштабах, не допущенных еще нигде. Ею могли пользоваться пресвитериане, анабаптисты, новая секта квакеров, даже евреям были даны некоторые права. Посылая своих комиссаров в колонии, в Мэрилэнд, Кромвель поручал им устанавливать там гражданские порядки, но не вмешиваться в религиозные дела. И если католикам и приверженцам низвергнутой епископальной Церкви не была предоставлена полная свобода, которой они не преминули бы воспользоваться для действий против существовавшего правительства, то все же в отношении их проявлялась терпимость, которую сами они не проявляли никогда в то время, когда сила была на их стороне.