Король Вильгельм предъявил свои права на корону, и его воцарение совершилось как бы в силу избрания, происходившего в Лондоне (1066 г.). Он выказывал сначала некоторую умеренность, но сопротивление и восстания, возникшие после его окончательного признания, дали ему повод к обширным конфискациям земель, причем новое распределение последних утвердило чужеземное господство. Даже аббаты и епископы английской национальности были смещены, и завоеватель мог решиться на это, не боясь ссор с Григорием VII, которому не под силу было бороться с норманнскими деспотами. Это чужеземное иго было тяжелым. Особенно жестоки были ленные законы: за убийство оленя или кабана виновный подвергался ослеплению, потому что король любил крупную дичь. Он извлекал большие доходы с земли, употребляя их часть на содержание иностранных наемников. Кроткое управление Кнута Великого окончилось с устранением датской династии. Вильгельм не хотел подвергать такой опасности себя или своих наследников; поэтому, хотя феодальная система и вводилась им в Англии со всей строгостью, она приняла совершенно иные черты, нежели во Франции, где свела почти на нет монаршью власть. Самые крупные лены, дарованные Вильгельмом своим баронам, по объему и значению уступали большим ленам французской короны. Кроме того, Вильгельм ввел новый важный закон, согласно которому вместо присяги, приносимой каждым вассалом своему непосредственному господину, король потребовал в Солсбери в 1085 г. присяги ему, королю, не только от главных вассалов, но и от второстепенных, которые присягали этим последним. Управление норманнских баронов было крайне сурово и тяжело. Если быстрое покорение Англии связывалось отчасти с тем, что в ней было мало замков и укреплений, то потом страна не могла жаловаться на их недостаток. Повсюду возвышались огражденные стенами замки норманнской знати, соединявшей в себе высокомерие внешне приобретенного лоска с грубостью воинской касты хищнического народа. Эти люди говорили на чужом языке, ввели его и в свое судопроизводство, что совершенно разъединяло их с туземным населением и дворянством, молча, но с неуклонной злобой сносившим иноземное иго. Только одно благо принесли с собой норманны: они не допускали ничьих посторонних разбоев на островах. Не было больше слышно о набегах норвежцев или датчан, прекратились распри, обычно решавшиеся мечом. Дороги стали безопасными; говорили, что теперь «даже девушка с мешком золота может пройти нетронутой через все королевство». Нельзя, однако, приписывать слишком большое значение правительству, опустошившему целый округ близ Винчестера ради устройства здесь королевского охотничьего загона. О гибельных последствиях завоевания говорят точные цифры переписей: из 1607 домов, которые насчитывались в Йорке во времена Эдуарда Исповедника, Англия по «Переписной книге земель» имела лишь 967; в Оксфорде из 721 оставалось 273; в Честере из 487 — только 205.

Печать Вильгельма Завоевателя (1066–1087).

Париж. Национальный архив.